Ее глаза закрывались, но она боролась с этим непреодолимым желанием, она боролась и с головокружением. Но она не ощущала всего этого, потому что ей было тошно внутри, внутри нее самой, вся ее сущность сжималась, будто пытаясь вывернуть все на изнанку, выплюнуть этот горький сгусток обиды, ведь это так несвойственно для нее. Кровать, открытый балкон, приглушенный свет. Она лежала на кушетке в наиболее безопасной позе, обняв коленки, уткнувшись в стенку спиной, по крайне мере она так считала. Сил хватало лишь на то, чтобы открывать рот и беззвучно сипеть, горячие слезы обжигали ее щеки, оставляя неизгладимый, выжженный след на ее хорошеньком личике. Так она проводила свой вечер, в борьбе с этой незатихающей болью.

Ей было и правда больно, и только теперь она могла позволить этой боли вырваться наружу. Позволила раздеться перед пустотой. Ведь снова это смердящее чувство одиночества и бесполезности душило ее.

Кто бы мог подумать, что эта великолепная, обворожительная женщина в обществе, которой ее видели днем, могла позволить себе превратиться в то, что мы видим сейчас. А она ли это сделала? Она лишь позволила, подпустила, за что сама и страдает, за что и была сожжена, виновата.

За окном давно стемнело, назойливо часы пробили 12. Но ей было все равно, она боролась с этой болью и с этой щемящей усталостью. Ее достоинство было втоптано в грязь, из которой было воскрешено равнодушие. Про нее забыли, работа оказалась превыше нее самой, эта чертова работа, эти чертовы правила приличия и хорошего тона смогли затмить ее, ту, которая отдавала себя всю тому, что и кого любила. Может быть, ее и вовсе не существовало? Может быть, она иллюзия, некое аморфное существо?

«Ты слишком многого хочешь, дурочка» — твердила она себе как мантру, «люди не такие как ты и никогда такими не будут. Не суди по себе, лучше посмотри на них, возьми этот чертов эгоизм себе, научись любить себя сначала, а потом люби других, так проще, сегодня так правильно жить»

Она лежала в позе эмбриона на кровати, полагая, что только эта поза ее защитит от этого несправедливого мира, от этих людишек, боролась со сном, который предательски возвращает эту идеальную женщину, со сверкающими ямочками, когда она улыбалась, с красной помадой, притягивающей взоры мужчин, со свежим взглядом и заливистым смехом, заставлявшего всех вокруг восхищаться. Она знала, что завтра ей будет все равно на всю эту боль, на все эти уничтожающие где-то внутри нее частички ее настоящей, доброй, чуткой. Но завтра все будет в порядке, снова улыбка, снова свежая голова, снова все по-старому. Осознание… Прощение….